Для Делёза субъект восприятия кино и сознающий субъект (совершающий рефлексивные акты) принципиально различны. Субъект восприятия — становящийся, тот, через которого проходят образы слабой интенсивности, где время не может обнаружить себя «здесь и сейчас», в момент фиксации явления, но благодаря которым мы застаем характер восприятия уже изменившимся. Еще Августин обращал внимание на эту особенность времени ускользать, когда о нем начинаешь думать, и существовать тогда, когда о нем забываешь. Из этого можно сделать вывод о том, что время конституируется сознанием, то есть мыслить время следует как серию моментов «теперь», в каждый из которых постоянно утрачивается прошлое и никак не может наступить будущее. Но можно разрешить парадокс Августина иначе, разделив сознающего субъекта и субъекта восприятия.

Важный шаг в этом направлении делает Хайдеггер

Важный шаг в этом направлении делает Хайдеггер, когда обнаруживает в структуре Dasein соприсутствие собственного и несобственного бытия. Это различие вводит ситуацию становления в восприятие времени. Под собственным бытием понимается трансцендентальный субъект, самосоздающий себя в акте рефлексии. В своей критике Гуссерлевой феноменологии Хайдеггер показывает, что ее стремление к чистоте феноменологической редукции не учитывает тот нередуцируемый остаток, где остается несобственное бытие, или бытие-с-другим. Другой или, точнее, — «другие», которые лишают «я» возможности полностью присвоить себе восприятие в акте рефлексии, это «мы», сама повседневность. Бытие-с-другим — то, что принадлежит порядку повседневности, а значит, является внешним условием всего того, что «я» освоило как внутреннее или как собственное, в том числе и время.

Хайдеггер пишет: «Нетрудно видеть, что "повседневность" представляет собой специфическое понятие времени». И с этим нельзя не согласиться. Правда, трудность возникает в том, что это такое понятие, которое ускользает от нашего внимания, направленное не на вот бытие, а «прочь от себя». То есть время повседневности, или время бытия-с (а не бытия), нерефлексивно, оно находится за рамками тех силовых актов сознания, которые разрывают время и повседневность, оно всегда между ними, там, где силы активного понимания и само понимания вступают во взаимодействие, гасят друг друга, открывая место непсихологического, неэмпирического, нетрансцендентального восприятия, место, где властвует повседневность.