Услышав какие-то истерические крики Ч. Сабинского, я подбежал к нему из комнатки, где монтировал «Четвертую жену». Шура Орлова, наш верный помощник-фотограф, сообщила мне, что у Сарматова, игравшего в фильме сыщика,

—     неожиданный сердечный припадок. Действительно, в комнате актеров на диване лежал, уткнувшись в спинку, Сарматов в гриме и костюме.

У меня и Шуры Орловой одновременно возникла мысль — сдублировать Сарматова. Она немедленно принесла его фото в роли сыщика, с усами и маленькой бородкой, а через минуту-другую я вошел в павильон в гриме и костюме сыщика. Увидев меня, Сабинский поморщился и отвернулся, приняв меня за Сарматова. Но помощник режиссера Козлов все ему разъяснил, и Сабинский подбежал ко мне и начал благодарно трясти руку. К концу съемки в павильоне, однако, появился Сарматов. Гневу его не было предела — он и представить не мог, что кто-либо заменит его, чуть ли не классика экрана. Потом, правда, мы помирились, и актер признался, что его огорчила... пропажа брюк. (Он ведь так и появился: в гриме, но... без брюк!)

Началось трудное для нашего кинематографа время. Наступило вынужденное затишье. Запасы пленки подошли к концу, и ее едва хватало для нужд хроники, лучшие представители которой — П. Новицкий, П. Ермолов, А. Левицкий, А. Вериго- Даровский, Г. Лемберг, Э. Тиссэ — и многие другие бесстрашные и опытные мастера снимали бесценные кадры боев победоносной Красной Армии на разных фронтах гражданской войны. Предпринимались попытки достать пленку за рубежом, преодолев глухую блокаду Советской России. Так, в Америку послали для закупки пленки некоего Жоржа Чибрарио де-Годена, представителя английского акционерного общества «Транс-Атлантик». Но, получив крупную сумму денег, он уехал, чтобы исчезнуть навсегда.

По предложению Анатолия Васильевича Луначарского я окончательно перешел на службу в Народный комиссариат просвещения, в подведомственные ему организации.