По доверенности В. А. Талдыкиной

А.     Талдыкин»

Помню тот день во всех подробностях. Пока я изучал каллиграфически выполненную роспись Талдыкина, к нему подошел Форестье и сказал, что вчера истек срок выдачи положенной ему зарплаты. Талдыкин молча отвернулся, вынул из кармана сюртука затасканную записную книжку, нашел нужную страницу и одновременно, как бы нехотя, достал из другого кармана несколько бумажных купюр, которые и вложил в руку оператора. Тот, пересчитав, возмутился:

—     Но это же только половина!

Талдыкин спокойно, словно речь шла о выдаче денег взаймы, ответил:

—     У меня целее будут. Ты их сразу истратишь...

Форестье, однако, настаивал на своем. Тогда Талдыкин вновь отвернулся от Форестье и проделал ту же процедуру с деньгами еще раз. К нему в это время приблизился служка и что-то прошептал.

—     Кстати, Разумный, вот вам и оператор! Познакомившись при столь неприятных обстоятельствах, мы с Форестье продолжили беседу в кафе «Бом», Я набросал несколько эскизов, сделал сразу же несколько планировок декораций и раскадровок, одновременно называя возможные кандидатуры артистов на главные роли. Форестье оживился, забыв свои неприятности, стал подсказывать, а затем прямо- таки диктовать те или иные решения кадров. Мы спорили, горячились, но все-таки нашли решение финала фильма — триумфа Тессини. Он должен быть смонтирован из десяти кадров, из наплыва в наплыв, от общего через средние к крупным планам, с нарастающей динамикой в действии, в убыстренном чередовании самих наплывов.

Через несколько дней начались съемки, на которые были вызваны и артисты, и статисты массовки. Мы (подчеркну, что теперь это уже были не режиссер и оператор порознь, а «мы», особый творческий ансамбль, основанный на полном, порою интуитивном взаимопонимании) распределили их в зависимости от плана по разным декорациям и начали работу. Пока я режиссировал, переходя из одной декорации в другую, Форестье устанавливал свет, следуя за мной, одновременно фиксируя точки съемки.