75. Экстерьер. Прогулочная палуба А. День.

Роуз и Джек прогуливаются по корме, шествуя мимо людей, развалившихся на палубных креслах в косом свете предвечернего солнца.

РОУЗ:

(по-девичьи и взволнованно)

— Знаешь, моей мечтой всегда было просто бросить все это и стать актрисой... жить на чердаке, бедном, но свободном!

ДЖЕК:

(смеясь)

— Ты не смогла бы выдержать и двух дней. Без горячей воды и даже какой бы то ни было икры.

РОУЗ:

(вспыхнув)

— Слушай, парень... Я ненавижу икру! И я устала от людей, злорадно разрушающих мои мечты и планы.

ДЖЕК:

— Мне жаль. Правда... Извини.

РОУЗ:

— Ну ладно, все в порядке. Дело во мне, Джек. Я чувствую это. Я не знаю, что это, хочу ли я быть актрисой, или... я не знаю... танцовщицей. Как Асейдора Дункан... дикая языческая натура...

Она ловко подскакивает, искусно останавливается и кружится как дервиш. Потом она замечает что-то впереди, и ее лицо оживляется.

РОУЗ:

— ...или киноактрисой!

Она хватает его руку и бежит, ведя его вдоль палубы навстречу... Даниэлю и Мери Марвин. Даниэль включает большую деревянную кинокамеру, пока Мери чопорно располагается у перил.

МАРВИН

Ты печальна. Печальна, печальна, печальна. Ты оставила своего возлюбленного на берегу. Ты никогда не увидишь его снова.

Вдруг внезапно появляется вдохновленная Роуз и принимает театральную позу у перил вслед за Мери. Мери бурно хохочет. Роуз затягивает Джека в кадр и устанавливает его в позу. Марвин усмехается и начинает кричать и жестикулировать. Мы видим это фрагментарно, с музыкой и без диалога.

Серия фрагментов:

Роуз трагически позирует у перил, положив руку на лоб.

Джек сидит в палубном кресле, притворяясь турецким пашой, и две девушки пантомимически потешаются над ним как над рабом.

Джек на коленях, жалостно протянув руки, хватает Роуз, пока она, стоя, отворачивает голову со скукой и пренебрежением.

Роуз управляет камерой, пока Даниэль и Джек изображают состязания ковбоев. Джек побеждает и хитро смотрит исподлобья, закручивая воображаемые усы, как Снайдли Виплаш.