Предыдущая Следующая
Последнее кристаллическое состояние
Последнее кристаллическое состояние, которое мы
рассмотрим, связано с разлагающимися кристаллами. О них свидетельствует
творчество Висконти. Оно достигло совершенства, когда Висконти сумел сразу и
различить, и обыграть четыре неотступно преследовавших его основных элемента в
их разнообразных отношениях. Во-первых, это мир богачей, родовитых
аристократов: хотя он и кристалличен, кристалл этот какой-то синтетический, ибо
находится вне Истории и Природы, за пределами божественного творения. Как
выразился о нем аббат из «Леопарда»: мы не понимаем этих богачей, так как они
создали собственный мир, законы которого мы не можем постичь, ибо в нем то, что
кажется нам второстепенным или даже неуместным, обретает чрезвычайные непреложность
и важность; их мотивы всегда ускользают от нас, словно обряды, принадлежащие к
неведомой религии (возьмем, например, старого князя, вновь овладевшего своей
виллой и председательствующего на пикнике). Этот мир отличается от мира
художника- творца, хотя в «Смерти в Венеции» на сцену выведен музыкант, но как
раз такой, чье творчество можно назвать чересчур интеллектуальным и
рассудочным. Но это и не мир обыкновенных любителей искусства. Герои Висконти,
скорее, искусством окружены, они глубоко «знают» искусство сразу и как
творчество, и как жизнь, но это-то знание и отделяет их и от жизни, и от
творчества, как происходит с профессором из «Семейного портрета в интерьере».
Они причисляют себя к сторонникам свободы, но такой свободы, которой они
пользуются как бессодержательной привилегией, доставшейся им не от них самих, а
от давних предков либо от искусства, коим они себя окружают. Людвиг Баварский
стремится «доказать свою свободу», тогда как Вагнер принадлежит к иной расе, по
правде говоря, гораздо более прозаичной и не столь отвлеченной. Людвиг только и
стремится, что играть роли, подобные тем, какие он заставляет сыграть
изможденного актера. Король повелевает в своих опустевших замках подобно тому,
как князь — на своем пикнике, и происходит это в движении, вычерпывающем из
искусства и жизни всю их интериорность. Кульминациями гения Висконти являются
грандиозные сцены, или «композиции», часто выдержанные в красно-золотых тонах;
таковы оперный театр из фильма «Чувство», салоны из «Леопарда», мюнхенский замок
из «Людвига», залы венецианского гранд-отеля, музыкальный салон из «Невинного»:
все это кристаллические образы мира аристократов. Однако же эти кристаллические
среды неотделимы от процесса разложения, который их подтачивает и делает
темными и тусклыми: таковы гнилые зубы Людвига, загнивание семьи профессора из
«Семейного портрета в интерьере», мерзость любви графини из «Чувства»,
гнусность многочисленных страстей Людвига, - и повсюду инцест, как в баварской
королевской семье, климакс у героини фильма «Туманные звезды Большой
Медведицы», омерзительность персонажей фильма «Гибель богов», повсюду жажда
убийства и самоубийства, или потребность в забвении и смерти, пользуясь словами
старого князя о Сицилии. И дело не только в том, что эти аристократы близки к разоре-нию,
ведь приближающееся разорение - лишь следствие. Дело в том, то прошлое исчезло,
но то, что сохранилось в искусственно выращенном кристалле, дожидается их,
втягивает и ловит; оно лишает их всех сил в то время, как они в него
погружаются. Это напоминает знаменитый тревеллинг в начале «Туманных звезд
Большой Медведицы», представляющий собой не перемещение по пространству, а
безысходное погружение в пространство. Грандиозные композиции Висконти обладают
насыщенностью, обусловливающей их помрачение. Все смешивается, вплоть до
неразличимости двух героинь фильма «Невинный». И в «Людвиге», и в «Гибели
богов» кристалл неотделим от процесса потускнения, который теперь приводит к
доминированию синеватых, фиолетовых и могильных оттенков — цвета луны, напоминающего
о сумерках богов или о последнем царстве героев (следовательно, движение
«солнце - луна» наделено здесь совершенно иным смыслом, нежели в немецком
экспрессионизме, и особенно во французской школе). Третьим элементом творчества
Висконти является История. Ибо, разумеется, она дублирует распад, ускоряя или
даже объясняя его: войны, приход к власти новых сил, возвышение новых богачей,
не ставящих своей задачей познать тайные законы старого мира, но провоцирующих
его исчезновение. И все же история не совпадает с внутренним распадом
кристалла: она остается самостоятельным фактором, имеющим значение сам по себе,
и Висконти посвящает ей роскошные образы, заставляя почувствовать ее
присутствие, тем более интенсивное, что она становится эллиптичной и уходит в
закадровое пространство. В «Людвиге» совсем немного исторических сцен; об
ужасах войны и начале господства Пруссии мы узнаем лишь косвенным путем, и это
произведет тем большее впечатление, что Людвиг Баварский собирался игнорировать
Историю; а она вот, грохочет у ворот его замка. В фильме « Чувство», напротив,
история присутствует: здесь показаны и движение за освобождение Италии, и
знаменитая битва, и даже отстранение гарибальдийцев от власти. А в «Гибели
богов» мы видим и возвышение Гитлера, и организацию войск СС, и истребление
отрядов СА. Но независимо от того, присутствует ли история или же находится в
закадровом пространстве, она никогда не образует декора. Предыдущая Следующая
|