В «Логике смысла» Делёз уже затрагивал проблему времени. Времени Хроноса, для которого существует только настоящее, а прошлое и будущее являются его атрибутами, он противопоставил время Эона, когда только прошлое и будущее присущи времени, делят между собой каждый момент настоящего, дробя его до бесконечности, до момента «вдруг», до нонсенса, в котором обнаруживает себя мир бестелесных качеств («событий» или «смыслов»)1. В кинематографе обнаруживает себя не просто время Эона, но время, в котором даже «будущее» уже становится лишним. Делёз в «Кино» явно ориентирован на бергсонизм в понимании времени, но подспудно, конечно, его «время» сильно связано с хайдеггеровским «временем повседневности», заключающим в себе возможность становления субъекта иным. Можно сказать так: восприятие кино — это актуализованное воспоминание, но всегда воспоминание несобственное.

Получается, что «моя» память и «мое» восприятие не принадлежат мне, что «я» движется по пространству-памяти, по поверхности-восприятию, но это движение коррелирует с памятью других и направляется восприятием других. Оказывается, что несобственное воспоминание есть то, что присваивается мною в момент актуализации, но существует лишь в качестве виртуального, «невспоминаемого в прошлом», того, что принадлежит не «я», а «мы», сообществу — иному типу субъекта восприятия. Образ-время — это материальное воплощение тех аффектов, которые составляют план имманентности сообщества повседневности, сообщества кинозрителей, в которое сегодня включен каждый. Именно поэтому образы кино могут сказать о времени больше, чем любые теории времени.

Знаки в кино

Проблема, которая подстерегает нас, когда мы говорим о кино как высказывающемся о времени, состоит в том чтобы найти язык, в котором это высказывание располагается. На какой алфавит этот язык опирается? какой грамматикой пользуется? на какой способ коммуникации ориентирован?