Критики отмечали, что лента сделана быстро, но не наспех, профессионально, что все скудные возможности использованы ее создателями. На первом общественном просмотре фильма Василий Каменский воскликнул: «Задание выполнено в шестьдесят процентов!» Но каких усилий нам это стоило! Приведу один пример — работу оператора. Григорий Гибер, прошедший суровую школу хроникера- фронтовика, дважды терял сознание во время ночных съемок. Пока его приводили в чувство, мы продолжали репетировать и снимать, понимая, что любой срыв съемки равен поражению.

Трудно было везде — и на натуре и в павильоне. Надо было умудриться снять наших героев в толпе демонстрантов на Красной площади, где о дублях не могло быть и речи! С этой задачей Гибер как опытный хроникер справился блестяще.

В павильоне трудности возрастали во стократ. Декорации высветить практически было невозможно — электроэнергии не хватало. А порою ее вообще не было. Если учесть, что артисты, занятые на основной работе в своих коллективах и безвозмездно снимавшиеся у нас, были свободны в разное время, то легко представить, какие головоломки нам приходилось решать. Фактически мы перешли на трехсменную работу, кончая съемку около двух часов ночи. Единственный транспорт того времени — трамвай нам уже не мог помочь, так что от Киевского вокзала мы вместе доходили до Страстной, а там уже разбредались по домам. В восемь часов утра, при любых обстоятельствах, все снова были в павильоне.

Конечно, картина не явилась каким-то особенным событием в кинопроизводстве, и мы не были обольщены результатами своего труда. Но, во-первых, мы доказали, что даже в крайне тяжелых условиях кинопромышленности тех дней можно и нужно делать советские ленты. Во-вторых, прокат фильма (даже при явной незаинтересованности кинопрокатчиков) оправдал наши надежды. Он принес прибыль, а не убыток, как нам прочили недоброжелатели. После нас на этой же студии режиссер