Декорации Козловского (а мне пришлось с ним встретиться на фильме «Миклухо- Маклай» в 1947 году) были предельно удобными для освещения и съемки. Режиссер и оператор, равно как и актеры, сразу вживались в них.

Интересно, что Козловский собственноручно делал преотличные макеты будущих декораций, безжалостно уничтожая забракованные варианты и неутомимо продолжая поиск наиболее экономного и выразительного решения на стадии макета. Только после утверждения макета режиссером и обсуждения его творческим коллективом он приступал к постройке декорации в павильоне или на натуре.

Был он подвижником в лучшем смысле слова. Особенно эта его черта сказалась в трудные годы работы киностудии «Союздетфильм» в эвакуации в Сталинабаде. Он сумел в рекордно короткий срок приспособить обычное помещение кинотеатра под киностудию, создать запасы фундуса и обучить кадры художников-постановщиков.

Он умудрялся строить комплексные декорации, позволявшие снимать «зимнюю натуру» в сорокаградусную жару, да так, что это монтировалось с материалом Подмосковья. Под открытым небом от зари до заката, работал он на съемочных площадках не только как художник-постановщик, но и как бригадир постановщиков, выполняя любую, самую тяжелую работу. Вернувшись в Москву, он столь же неутомимо стал «обживать» недостроенное здание в Ростокине, рядом с ВДНХ, развернув строительство павильонов, и одновременно — передавать свой опыт молодому пополнению художников кино.

Он обладал редкой душевной чуткостью, был прост, но принципиален. И стар и млад обращались к нему за советом, за помощью, делясь своим горем или радостью. Для всех он находил доброе слово, совет, а если надо, то и помощь. Делал он это с большим внутренним тактом, никого не обижая. На студии только слышалось: «Так сказал дядя Сережа», «Мне посоветовал дядя Сережа», «Дирекцию помог переубедить дядя Сережа». И говорили так не юнцы, а маститые художники советского кино, люди с большим и заслуженным авторитетом.