Уже через несколько минут с аппаратом в руках (помню, что это была камера фирмы «Эклер») я снимал митинг на площади у памятника Пушкину. Затем, подхваченный возбужденной и радостной толпой, двинулся вместе с ней к Охотному ряду, выхватывая из необыкновенных и неожиданных впечатлений наиболее яркие. Потом какими-то путями пробираюсь на балкон гостиницы «Европейская», потрясенный открывшейся от «Метрополя» до Городской думы панорамой многотысячной толпы. Еще мгновение — и снимаю подъехавшего к Городской думе адъютанта командующего округом, проталкиваюсь вслед за ним в здание Думы, откуда опять снимаю массу людей на фоне гостиницы «Европейская».

Пленка сдана в лабораторию. Смотрю негатив. Кажется, все отлично.

Так состоялось мое первое выступление в качестве оператора-кинохроникера. И хотя впоследствии приходилось снимать тысячи и тысячи метров пленки во время самых ответственных для молодой Советской. России событий, эти первые кадры (сданные впоследствии А. Винклером в культотдел Исполкома Моссовета) мне особенно дороги. Вихрь революционных событий захватывал нас с неодолимой силой. Во многом, конечно, даже демократически настроенные кинематографисты еще не разбирались, не понимали они характера и движущих сил совершавшейся на их глазах буржуазно-демократической революции. Но были мы убеждены в одном: мерзостям старого мира приходит конец, народ, вышедший на улицы городов, становится хозяином своей судьбы. И мы всем сердцем хотели быть с ним.

За несколько месяцев до Октября впервые собрались киноработники Москвы — актеры, режиссеры, сценаристы. Пришли и прокатчики, операторы, художники. Наше собрание напоминало Ноев ковчег. Вспыхнули горячие споры. Выдвигались разные планы объединения. Кто предлагал создать единый производственный союз всех киноработников, кто — объединять по профессиям: актеров кино с актерами театра, художников и декораторов — с театральными художниками и станковистами.