Одно из радикальных разрешений этого парадокса было предложено Лейбницем в его теории «несовозможных» миров, одному из которых принадлежит настоящее, а другому - будущее.

 Ложное повествование становится у этих режиссеров важным фактором, участвующим в создании образа. Конечно, подобные эффекты, будучи элементом повествования, могут быть легко обнаружены и в литературе (например, у Амброиза Бирса или Борхеса), но в кино эти аномалии повествования порождены самой кинематографической техникой, извлекающей образы из перцептивной материи, в которой нет различия между будущим и настоящим, где и, то и другое имеет равно виртуальное существование. Кино — пространство сосуществования несовозможных миров, несовозможных в том времени, которое «течет» из прошлого, минуя настоящее, в будущее, формируя единственную ось времени, где мир в каждый момент един и единствен. Но такое со-существование невозможно также и в ситуации феноменологического времени, в котором есть только настоящее («здесь и сейчас») и где благодаря наличию настоящего, совмещающему в себе воспоминание прошлого и предчувствие будущего, само время есть (как неразрывное единство времени восприятия и времени воспринятого). Другими словами, акт восприятия размещен во времени точно так же, как в явлении обнаруживает себя воспринятое, и в акте рефлексии за восприятием и воспринятым закрепляется один и тот же момент времени1. Таким образом, время накрепко связывается с субъектом сознания, частным случаем которого является субъект восприятия (понимаемый феноменологией как эмпирический субъект). Когда Гуссерль в акте феноменологической редукции призывает взять эмпирического субъекта в скобки, открывая тем самым путь к трансцендентальной субъективности, данная процедура вовсе не означает отказа от эмпирического восприятия. Напротив, последнее остается в качестве важного элемента субъективности, только теперь оно получает для себя трансцендентальные основания. Фактически время эмпирического субъекта и время трансцендентального субъекта — одно и то же, это — время момента «теперь», поток моментов «теперь», неподвижных срезов восприятия, приводимых в движение сознанием. Изменчивость этого времени не затрагивает характер субъективности, поскольку субъект остается единым, центрирующим мир вокруг себя. Проблема времени как становления здесь оказывается не затронута. Переход от эмпирического субъекта к трансцендентальному — не становление, которое всегда есть становление другим, а обнаружение более глубоких оснований субъективности, стремление к чистоте рефлексивного акта.