С другой стороны, привычка отождествлять себя с персонажами очень опасна. Не нужно отождествлять себя с тем, чем ты не являешься в действительности. На земле миллионы людей верят в мифы. Людьми, представляющиеми интерес, считаются лишь те, чьи имена называются в книгах, в газетах, по радио...

Необходимо заставить наконец понять, что «все мы названы» в записях актов гражданского состояния и что поэтому все мы в одинаковой степени представляем интерес.

Следовало бы передавать по радио список всех итальянцев подряд, чтобы они воспрянули духом.

Неореализм стремится именно к этому — всем придать уверенность в собственных силах, всем внушить сознание, что они люди.

Термин «неореализм», понятый в самом широком значении, подразумевает также отказ от профессионально-технического сотрудничества, в том числе и от участия сценариста.

Учебники, сборники формул, рецептов и правил утрачивают всякий смысл.

Так же бессмысленны становятся такие термины, как «крупный план», «контрплан» и т. д.

У каждого свой особый сценарий. Неореализм ломает все схемы, отвергает все  каноны, которые, по существу, являются  не  чем иным, как  кодификацией  ограничений. Это сама жизнь ломает схемы, ибо способов, при помощи которых   кинематографист   может   подходить   к   действительности, бесконечное  множество   (я  говорю о  необходимости выйти на улицу со съемочной камерой в руках). Не должно больше быть «крупных планов» или  «контрпланов» априори.

Функции сценариста, как их понимают сегодня, весьма неопределенны. Как правило, подразумевают чисто техническое, совершенно обезличенное сотрудничество. Абсурдность этого очевидна, хотя «сценаристы» такого рода встречаются очень часто.

Я кинодраматург, который пытается что-то сказать, причем сказать по-своему. Совершенно ясно, что в основе моей творческой деятельности не могут не лежать определенные идеи морального и социального порядка. И меня не удовлетворит, если мой вклад будет носить чисто технический характер.