—   Если я и оставался верным этому представлению, то происходило это  само  собой, без  каких-то усилий  с моей стороны. Не думаю, что последовательность нужно
сохранять  любой   ценой. Когда   человек   последователен любой ценой, он близок к безумию. Если я придерживался каких-то   укоренившихся   во   мне   принципов, в   которые я твердо верю, то, наверное, можно сказать, что я оставался  последовательным. А   мне   и   правда  это   кажется верным, поскольку от моих документальных лент к первым военным   фильмам, к   фильмам   послевоенного   времени и  до  сегодняшних   проходит, пусть  даже   через   разнообразные искания, одна-единственная линия. Нельзя, например, отрицать, что в «Белом корабле» и в «Человеке с крестом», в «Пайза» и в «Франциске», в коротком эпизоде «Чуда»2 и в финале «Стромболи» духовный мир один и тот же.

—   Как, по-вашему, «Франциск — менестрель божий» — реалистический фильм?

—   Несомненно, представляя, каким    бы   мог   быть Франциск как человек, я никогда не отступал от действительности  ни в том, что  касается  событий   (они  строго
соответствуют   исторической   правде), ни   в   отношении каких-либо других элементов, способствующих воссозданию   картины   событий. Например, костюмы   являются
как   бы  частью   «действительности». Они   так  подлинны, что их просто не замечаешь.

В этом фильме я попытался раскрыть некую новую сторону Франциска, новую, но не лежащую за пределами действительности: это такой Франциск, который в любом случае должен оставаться убедительным в общечеловеческом и художественном планах.

—   Каких    принципов   вы    придерживались   в   своих фильмах?

—   У меня нет рецептов и готовых решений. Но когда я оглядываюсь на свои фильмы, то, конечно, вижу в них постоянные мотивы, но они повторялись не потому, что
были программными, а потому, что  так  выходило  само собой. Прежде   всего, это   хоральность. Реалистический фильм сам по себе хорален. Моряки в «Белом корабле»
так же  значимы, как беженцы, укрывшиеся  на  хуторе, в финале «Человека с крестом»; как горожане в «Риме — открытом  городе», как  партизаны  в   «Пайза»   и   монахи
в «Франциске».