—   Я кинопостановщик, а не критик и не думаю, что смогу  совершенно   точно  объяснить, что   такое  реализм.

Я могу только сказать, как я его ощущаю, какое представление о нем я составил. Быть может, кто-нибудь другой сумел бы объяснить это лучше меня.

Это — обостренное любопытство к отдельной личности. Это — присущая современному человеку потребность говорить обо всем, как оно есть на самом деле, осознавать действительность, я бы сказал, беспощадно конкретным образом, соответствующим характерному для современности интересу к статистическим и научным данным. Это еще и искренняя потребность смиренно видеть людей такими, каковы они на самом деле, не прибегая к разным хитростям ради изобретения чего-то необыкновенного. Понимание, что необыкновенное откроется в поиске. Наконец, желание познать самого себя и не избегать действительности, какой бы она ни была.

Вот почему в своих фильмах я пытался проникнуть в самую суть вещей, придавая им ту цену, какую они имеют, — задача нелегкая и даже честолюбивая, поскольку дать любой вещи ее истинную цену — означает уловить ее настоящий и всеобщий смысл.

—   Термин «неореализм» или, проще, «реализм», столь ясный для вас, так же ясен и всем тем, кто спорит о нем или является его поборником?

—   Мне кажется, что в отношении термина «реализм» после стольких лет существования реалистического кино все  чаще  происходит  некоторая  путаница. Кое-то  еще представляет   реализм  как   нечто   внешнее — как   выход из  павильонов  на  улицу, как  разглядывание  лохмотьев и страданий. Для меня реализм не что иное, как художественное  воплощение   истины. Когда  установлена   истина, достигается и ее выражение. Если же эта истина ложная, фальшь   ее   ощущается, а   воплощение   не   достигается. При таких воззрениях я, естественно, не могу верить в «развлекательное»  кино, как его  понимают в некоторых промышленных кругах, в том числе за пределами Европы; оно   приемлемо   лишь   настолько, насколько    способно постичь истину.