—   Много ли изменений вы внесли в первоначальный сюжет Дзаваттини?

—   Да, много. Прежде всего — герой, который у Дзаваттини был служащим, в фильме стал рабочим, а соответственно этому и действие, которое должно было разворачиваться в квартале Аннибалиано, перемещено на окраину, точнее, в район Пренестино. И второй момент: у Дзаваттини — девочка проваливалась на конкурсе; в фильме же ее утверждают на роль героини и, тут же, напротив, мать, которая билась всеми средствами за то, чтобы сделать из девочки    актрису, поняв    свою    ошибку, отказывается подписать контракт. Таковы самые  важные  структурные изменения. Но вовремя съемок были сделаны еще многие другие, поскольку я пошел по пути,  начительно отличав шемуся от того, который был намечен Дзаваттини, да и от того, который предусматривался по сценарию. Диалоги также были полностью изменены. В том очень помогла Маньяни, потому  что  с  нею  можно   работать  методом
импровизации...

В ее искусстве живет народная стихия, не имеющая ничего общего с театральным ремеслом. Маньяни умеет поставить себя на уровень других и в определенном смысле умеет других поднять до своего уровня. Вот на это особое и редкостное свойство ее личности я главным образом и опирался. А с другой стороны, и Гастоне Ренцелли (рабочий) и Тина Апичелла (девочка) полностью оправдали мои ожидания. Особенно девочка, которая показала незаурядные ум и инстинкт. Уже через пятнадцать дней работы она освоила все профессиональные приемы. Настолько, что порою приводила нас в замешательство. В одной сцене, например, она должна была плакать: она оставалась тихой и спокойной до самого начала действия, а как только раздавался удар хлопушки — начинала плакать и при команде «стоп» — прекращала. И так десять раз подряд... Девочка пяти с половиной лет!

—        Какой   метод   нужен   для   того, чтобы  добиваться правильных   реакций  от   непрофессиональных   актеров? Подсказка, внушение?