Однако провести рассвирепевшего Савву не удалось: поняв, что заполучить негатив хроникальных съемок не сможет, он вычел из гонорара авторов и стоимость пленки, использованной для хроникальных съемок, и злополучную тысячу рублей, переданную нами от его имени Одесскому Совету.

Больше того — во время приемки фильма дирекцией было предложено доснять одну или две мелодраматические сцены из жизни лейтенанта Шмидта, а когда мы отказались, дирекция ответила угрозой перемонтировать фильм без каких бы то ни было консультаций с моряками (отчасти эту свою угрозу она осуществила, выпустив фильм на экран с тенденциозными купюрами).

Сегодня просмотр этого фильма вызвал бы чувство неудовлетворенности, он показался бы очень наивным и несовершенным. Но в ту пору сама постановка фильма на революционном материале была событием из ряда вон выходящим, ведь нельзя забывать о жесточайших цензурных условиях и о том, что мы, преисполненные революционного энтузиазма, не обладали еще в то время научным марксистским мировоззрением.

Однако как для меня, так и для Я. Посельского (ему, кстати, принадлежат одни из первых фильмов о революции — «Под красным знаменем», «Вставай, подымайся, рабочий народ») сама работа над боевым, революционным материалом в условиях общенародного демократического движения была в некотором роде откровением. Стало ясно, что в кинематограф властно вторгается иная, подлинная жизнь, показывавшая с неотразимой силой всю никчемность салонно-мелодраматического формотворчества.

Да, это было подлинным откровением, ибо никогда до того времени гражданская тема не вторгалась в кинематограф.

Знаменательно, что не мы одни это понимали. Уже, в период произвольных съемок темпераментные одесситы, проведавшие о сюжете нашего фильма (книга, которая послужила его литературной первоосновой, имела довольно широкое хождение среди читающей публики), всячески старались помочь съемочной группе. Они, например, окружали многочисленные зеркала, необходимые для подсвета глубин интерьера вызываясь поддерживать их. Но в каждой группе добровольных помощников через некоторое время вспыхивал острый политический спор, вызванный каким-либо эпизодом или поведением героев фильма. Спор немедленно превращался в баталию, зеркала оказывались на земле, у ног «добровольцев», актеры не выдержав, включались в сражение, проявляя завидный эмоциональный накал. Хорошо, что вооруженные моряки окружали площадку плотным кордоном, иначе, наверно, не снять картины, вокруг которой бушевали, такие страсти!..