Так я перешагнул порог кинематографа, который стал моей судьбой.

Первые декорации для фильма Вернера были изготовлены мною в светлых тонах, без излишнего нагромождения мебели. Впоследствии, при съемке, актеры говорили, что лаконизм, интерьера избавляет от ощущения толчеи в мебельном магазине, которое преследовало их до той поры. Довольно быстро отработал я фактуру стен, пола, детально прописал окно с пейзажем, открывавшимся за ним.

И вот все эскизы, сделанные акварелью, разложены на столике того же кафе «Бом», где произошла моя первая встреча с Вернером. Михаил Евгеньевич начал рассматривать их, бережно выкладывая из папки и передавая затем соседу — высокому, ладному человеку с орлиным профилем и веселыми черными глазами.

—     Бонч-Томашевский, мой друг,— представил его Вернер.— А это художник Разумный!

По теплой и даже интимной интонации Вернера я понял — свершилось мое посвящение в кинематографический мир.

Эскизы начал просматривать еще один сосед по кафе. Он их оценил положительно. Усмехнувшись, Михаил .Евгеньевич сказал: «Александр Ефимович, вас поддерживает земляк — Владимир Павлович Касьянов!»

Так состоялось мое знакомство с режиссером Касьяновым, переросшее впоследствии в большую, многолетнюю дружбу.

Это был на редкость интересный человек, образованный, много повидавший, блестящий рассказчик. Он успел к тому времени объехать почти всю Россию, жил в Западной Европе, Америке. Его биография была, впрочем, типичной для деятеля театра старого, дореволюционного времени.

Начав свой актерский путь в Одессе, в Драматическом театре Общества трезвости, Касьянов уже в 1905 году попал как способный и яркий художник в труппу знаменитого русского актера П. Орленева. С ней-то он и совершил все свои вояжи, о которых мог рассказывать часами. Мне запомнился один из его многочисленных рассказов.

Однажды труппа Орленева приехала в Сызрань. На перроне, вопреки ожиданиям, их никто не встречал. Прошел час, затем другой. Наступил вечер, и около вокзала не было ни души. Тщетно актеры искали извозчиков — их тоже не оказалось. Наконец после долгих мытарств были наняты три крестьянских подводы (хозяева случайно заночевали неподалеку, ожидая открытия базара). Странный обоз, нагруженный всевозможной бутафорией, двинулся в город. Актерская братия — за ним. А в то время над Сызранью поднялось багровое зарево, вскоре переметнувшееся от предместья к центру. Как выяснилось позднее, какая-то лихая банда подожгла предместье и начисто обобрала перепуганных огнем горожан. Вот в такой-то ситуации ничего не подозревавшие актеры шли за обозом. Вдруг, словно вода в прорванную плотину, на них устремилась обезумевшая толпа, принявшая их за «тылы» грабителей. Вмиг обозы были перевернуты, вещи раскиданы в разные стороны, а актеры избиты до полусмерти. Сам Касьянов, попытавшийся что-то втолковать горожанам об Орленеве и его гастролях, очнулся в городской больнице после операции на черепе.